(начало)
Еще во времена детства, такого далекого, когда Вотала жил в тени брата, он любил бывать здесь. Варлак обычно ложился в тени, позволяя ему воротить над собой все что угодно, а иногда они вместе возились под полуразрушенными стенами. Тогда он почти не вникал в секреты мироздания и был просто беззаботным детенышем.
Сейчас Вотала пришел сюда потому, что здесь было тихо и потому, что он любил этот тихий уголок, сохранивший следы пребывания человека. Это место является доказательством того, что природа сильнее людей, она прогоняет и разрушает их деяния, неторопливо, но неотвратимо, так было и так будет. Это дает лесным жителям надежду. Разные глаза с любовью оглядели выщербленные стены. В этих простых линиях, лишенных вычурности, угадывалась красота, которую волку было сложно понять умом, но он чувствовал ее. Разумеется, он не знал что для людей это место было святыней. Его собственными богами были Небо и Земля, да Праматерь Природа. Тем не менее это место успокаивало серого, позволяло настроиться на нужный лад, расслабиться.
Тихо. Волк осторожно переставляет свои сильные ноги, снег тихо шелестит, он сух и его много, но он достаточно плотен, лапы не проваливаются глубоко. Полуденное солнце отражается от белого полотна и слепит, заставляя щурить разноцветные глаза. Белая часовня сливается со снегом и по-зимнему светлым небом, лишь красные кирпичи выделяются на белом. Кровь на снегу. Хищник облизывает морду, подходя ближе и осторожно обходя развалины, поводя рваными ушами. Большая серая ворона громко каркает на него - она треплет мерзлые остатки зайца и не собирается делиться. Волк не обращает на падальщика внимания, ему нет нужды питаться жалкими остатками.
Ворона распушила перья, опустила крылья и делает выпад, будто и вправду расчитывает прогнать его. Черные губы кривятся - это смешно. Не обращая на птицу внимания, волк отанавливается перед большим проемом - входом в часовню. Его глаза смотрят не на здание, он оглядывает поле и полосу леса за ним. Холодно. Он ощущает это, но не испытывает дискомфорта, как не испытывает боли. Удивительно, люди назвали его так странно и так точно... И не важно, что он не знает истинного значения, для него его имя ассоциируется с холодом и льдами.
Ветер приносит запах оленей. Это будоражит кровь, заставляет хвост метаться в предвкушении, в конце концов нельзя питаться одной человечиной, люди могут закончиться. Пасть щелкает впустую раз, другой, словно он уже хватает добычу. Но надо звать стаю. Волк устремляет голову к небу и громкий сильный голос разносится на многие километры в тишине зимней тайги. Низкий, басистый голос волка понижается, пка последние звуки, слишком низкие для человеческого уха, не теряются, растворяясь в воздухе. Воооооооооооооуууу. Этот вой буквально означает следующее: "Я здесь. А где ты?" И если хоть кто-то услышит его, то ответит и явится на зов. А там уже будет видно.
Каин садится, насторожив уши и ожидает.

(я решил отказаться от геймера - сам опишу)

Вой. Драные уши навострились, поворачиваясь в сторону звука, они будто пытались вобрать в себя ответ. Ледок вслушивался, определяя откуда и как далеко раздается вой. Освенцим. Губы самца вновь дрогнули в улыбке.
Несколько дней, а может недель назад, он также созывал стаю, это повторялось достаточно часто и было в порядке вещей. Как и то, что иногда появлялись новые волки. Вот и в тот раз, помимо прочих, раздался новый голос. Стая пришла в невероятное возбуждение, голося на все лады, словно все бесы ада явились на порочную землю; какофония будила и ужасала всю тайгу. Они жаждали встречи с незнакомцем, желая изучить, познакомиться и построить. Она явилась из темноты, небольшая и яркая. Мгновенно приковав внимание Косого, она вышла, и тут же была окружена волками, желающими узнать ее поближе и быть узнанными, а заодно указать ей ее место. Вот только Ледлкаина не обманул ее рост, он и сам не был гигантом. А миниатюрная хищница пустила в ход зубы, осаждая наиболее ярых и настырных. Превратившись в демона, она быстро разогнала волков, заставив их отшатнуться и ринуться назад, туда, где в сторонке стоял Ледок. Вожак тогда подошел последним, лишь потеревшись плечом, едва удостоив взгляда, чтобы оставить на волчице свой запах - запах стаи. А потом была охота и маленькая хищница свирепо отстаивала свое право добычи, отгоняя всех, покуда не насытилась. Ледок лишь посмеивался, наблюдая за нею состороны.
Вот и сейчас она явилась, полыхая подобно лесному пожару. Самец, незаметно для себя, тянулся к ней, жаждя изучить, вобрать в себя и понять, что она представляет собой. Она отличалаь от прочих, начиная огненной шкурой и таким же характером. Она притягивала самца, как огонь притягивает ночную бабочку, вот только Ледокаин был куда более осмотрителен, предпочитая тайное наблюдение со стороны. Еще рано было обжигаться, слишком рано былочто-то решать. Но гон приблежался и уже начинал ощущаться в воздухе. Это сбивало с толк даже его, заставляя тратить больше времени на самоконтроль и рассуждения. Каин кивает волчице, растягивая губы в подобии улыбки.
Вой вновь разрезал тишину - совсем близко. Дым. Черно-сизый самец, вечно похваляющийся широкой грудиной и крепкими мускулами.
Он появился из кустов бросил взгляд на волчицу и мгновенно приосанился. Ледокаин приподнял бровь. Темный приблежался, поигрывая мышцами, с гордым видом. Пока еще не ивызов, но все сводится к одному: этот самец думает не той головой. Вотала остается невозмутимо-холоден и молчалив.
- Да какой же ты вожак? - Дым бросил взгляд на Венц, вновь горделиво раздуваясь.

Дым все больше распаляятся, поигрывая своим мясом. Молодой вожак с трудом сдерживает ухмылку - эти килограммы ничего не значат. Однако в воздухе явственно нарастает напряжение, пора бы это заканчивать.
От челюстей волчицы темный ловко уворачивается. Глупец уверен, что это всего лишь типичная процедура заигрывания - любая самка в штыки воспринимает ухаживания. Однако, что растопит девичье сердце, как не хорошая драка. И Дым идет вперед. Загривок самца поднимается, горло клокочет, в сторону Ледока сыпятся оскорбления, стремиельным, нарастающим потоком - нет смысла воспроизводить эту нелепую несуразицу, она ничего не значит. Вожак выжидает. Опустив голову, но вскинув высоко хвост, Вотала не отступает и молчит. Один единственный беглый взгляд - на Освенцим. Этого хватает противнику, чтобы броситься, но Ледок ловко уворачивается.
- Какой же ты вожак? - словно не замечает, что повторил это уже десятки раз, - Даже драться толком не можешь!
Каин выжидает, молча, противники кружат. Дым бахвальствует, больше сыпля бранью, чем выпадами. И вот он, наконец, тот момент, которого ждал молодой волк: завершив чередную долгую речь, Дым вынужден сделать вдох. Ледок бросается вперед со скоростью электрического разряда. Противник пытается повернуться, но нехватка воздуха сказывается сильнее, столкнув Дыма в снег, Вотала нависает над самцом. Тот замер, признавая поражение и выжидает.Но и альфа не торопится. Разные глаза отыскивают волчицу. Пусть она решит - жить наглецу или умереть.

Офф: это самый восхитительно-непонятный пост из всех х) 5+

Она двигается не торопливо, не обращая ни какого внимания на персону, что по праву выше. Это раздражает и гнетет того сонного лидера, что соизволит обитать на задворках разума, плетет хитроумную паутину интриг и царствует в тени брата. Да, Вотала всю свою жизнь был лидером, он помыкал братом еще сызмальства, он помыкал стаей через Варлака, но никто не знал этого. И серый кардинал внутри альфы не терпел ничьего превосходства. Но тень исчезла, и хитроумный гений маялся, являясь лидером единолично и всецело. Но сегодня Ледокаин наступил на горло своему я. Молча он наблюдал за приближением самки. И лишь когда она склонилась, чтобы порвать горло черному Дыму, Вотала низко зарычал, поддев суку мордой под шею и отталкнул, - он подарил ей право решать, но не право убить, - а потом самолично вонзил зубы в уже вспоренную плоть, увеличивая рваную дыру и позволяя жизни черного наглеча тугими горячими струями растопить белоснежное покрывало.
Отступив от поверденного врага, Ледок слизнул с морды горячую кровь собрата. Каннибализм в стае не был чем-то запретным и теперь, когд труп Дыма мог обеспечить их пищей, не было смысла охотится на оленя, - вблизи земель, принадлежащих Лрасной Лапе добычи всегда было больше, не только потому, что они охотились на людей, но и потому, что не было напрасного убийства. Ну разве что изредка.
Волк отступил, позволяя волчице подойти к трупу. Уши насторожены, хвост вскинут, но чуточку повиливает.
- У тебя большое будущее, - низкий голос самца сопроводился облачком пара. Голос был тих и вежлив, а глаза внимательно глядели в морду самки, словно собирались прожечь в ней дыру. Лидер в нем требовл осторожности, ибо встретил противника не уступающего, а возможно и восходящего по силе. Оставалось верить в коварство, ловкость, и ум.

В ее стальных глазах полыхает ненависть. Она согревает так же как ее роскошная ржавая шкура согревает тощее тело. Следав шаг вбок, словно собираясь обойти ее, Вотала продолжает прожигать ее взглядом. Губы чуть заметно кривятся усмешкой, коей позавидовал бы и сам дьявол.
- Ты не как все... волчица, - в голосе нет насмешки или пренебредения. Нет любопытства или настороженности. Голос сух и одновременно тепл, самую чуточку приторно-сладок, и в то же время тверд; Ледокаин одобряет ее сранности, но не позволит вертеть им.
- И ты создана, чтобы править, - хладнокровно замечание, учитывая что на сей момент правит в стае именно он. Ледокаин двигается. Он не торопится, обходя по кругу рыжую бестию, почти не глядя на восхитительно-обжигающий цвет шкуры и вперив взор лишь в морду самки. Он не далеко от нее, но все же на некотором расстоянии. Потому что он знает - он не любит прикосновений. И это завораживает его также как и вся она в целом. Она - загадка, настоящий лабиринт. А он так любит блуждать в потемках, разгадывать, решать и анализировать...
Незаметно с каждым шагом волк приближается к волчице. Тихо, настороженно и в то же время расслабленно - он не боится ее клыков. Он не смотрит на нее снисходительно, ибо она не слабый пол. Он не смотрит на нее свысока, специально склонив голову - для него она равна, и она - не те жалкие шавки, что именуют себя гордо волками и являются его подопеными. Вместе с тем его глотка подрагивает, и он продолжает говорить, подобно искусителю-змею:
- Кровь... Она бодественна, не так ли? Она дарует власть, выпущенная из разорванной глотки... Ты ведь так любишь власть, волчица, не правда ли? - он совсем близко, и в то же время невозможно далеко от нее, он не прикасается к ней, но их шерсть едва ли не переплетается, а его дыхание обжигает рыжее ухо.

Ничего страшного)

Док, подобно акуле, почуявшей жертву, медленно кружил вокруг Освенцим, то приближаясь, то отдаляясь. Он чувствовал ее, знал, что она рождена для власти. Эта удивительная волчица требовала детальнейшего изучения, он должен был разобрать ее, разложить по полочкам и окунуться в самую суть, а пока...
- Ты сейчас бета. Одна из сильнейших, но ты не у влати. Возможно, пока что тебя это устраивает, но скоро твой разум воспротивится, и начнет терзать твою душу и твое тело... Это уже начинается, не правда ли? - на рваных губах блуждала ласковая улыбка, пасть волка почти касалась уха волчицы. Он замер рядом, поставив лапы на тело Дыма.
-Что здесь случилось сейчас, давай полумаем хорошенько? Я отстаивал власть? Отнюдь. Дым жаждал тебя, а я лишь поставил его на место. Но гон близится, - голос самца опускался все ниже с каждым произнесенным звуком, вот уже хриплый шопот исторгался из легких вместе с облачками пара, - и подобных ему будут десятки. Ты думаешь, ты сможешь бороться с каждым?
Ледокаин утремил взгляд на полоску леса, видревшуюся с холма у часовни.
- Я хочу предложить тебе сделку, волчица, - тихо и спокойно произнес он.
-Власть. Сила. Едва заслыша твое имя, они будут трепетать, поджимая хвосты. Едва завидя твою фигуру, они будут опускаться к земле, скулить и визжать, умоляя, чтобы их не тронули. В твоих лапах сосредоточится огромная власть. И я не часто буду ограничивать тебя, не часто, но иногда, - ясно читалосьв подтексте.Не глядя на самку, Воала ждал ответа, устремив взгляд  посеревшее небо. Сверху начала сыпаться жесткаяснежная пыль и самец чуть прикрыл глаза.

Ноздри волка затрепетали, когд он ощутил, что победа оталась за ним. Теперь смело можно плести интриги в тени другого, незаметной тенью верша "правосудие". Он отнюдь не собирался подставлять Венц. Тем более, что теперь по сути вся власть будет сосредоточенна в ее рыжих лапах, и лишь тень самого Ледока будет отпугивать таких, как Дым. Не смотря на невысокий рост Вотала успел зарекомендовать сея в своей стае, некаждый, подобно черному, осмелился бы бросить вызов хитроумному палачу.
Ледокаин кивнул, тонкие губы чуть дрогнули, волк склонил голову, а потом резко дернулся вперед.  Почти проползя под шеей самки, он обтерся о нее, о ее шею, о подбородок, об оба бока, и лишь затем отступил, совершив все настолько быстро, насколько смог, пока она не успела осознать происходящего и пока не отпрянула прочь. Он оставил на ней свой запах, куда более сильный, чем запах на членах стаи, тем самым признавая ее своей, запрещая кому-либо посягать на нее, и в то же время даруя ей то, чего она так жаждала. Теперь лишние речи были ни к чему. И все же он сказал:
- Правь мудро, Осколок пламени, - он невольно поджал уши, когда с языка слетело прозвище, имя, которым он про себя называл волчицу. Ибо она была горячей и уничтожающей, словно лесной пожар, хотя заключалось все это огненное безумие в довольно хрупком теле.
Молча волк приблизился к трупу и погрузил клыки в еще не успевшую до конца остыть плоть, разрывая горло бывшего состайника, чтобы затем куски плоти насытили его желудок. Глаза мимоходом глянули на волчицу.

Немножко не в тему, но арт от меня, это © InsomnieVargho, a не Semenhkara )